Искажение[СИ, роман в двух книгах] - Юрий Леж

На детской зоне тогда порядки были копией взрослых. В авторитете те ходили, у кого статья посерьезнее, да кто за себя постоять мог не только кулаками, но и головой. Не скажу, что жизнь там райская была, но устроился я неплохо, если с другими сравнивать. Да и как не устроиться, если старшие мои подельники со "взросляка" на меня маляву отправили, да и с воли по их наущению посылки подбрасывали. Я-то сам сирота, есть где-то в Саратове или Самаре тетка какая-то по материнской линии, если живая еще, да только я её никогда не видел, не искал и искать не собирался. Зачем человеку своим объявлением привычную жизнь ломать, какая б она, жизнь эта, не была.

Ну, прокантовались мы худо-бедно до войны, а как попер германец на нас, так и в самом деле стало и худо, и бедно. Никто, правда, не ворчал, не возмущался, что пайки урезали, что нормы выработки прибавили, хоть пацаны, а понимали, что положено. Я-то там в основном слесарил. Говорят, талант у меня к механике, ко всяким железкам. Я ведь и в серьезной банде оказался из-за него, любой замок в городке своем мог женской шпилькой открыть. Это я уж после войны до сейфов-то добрался, а по первости — магазины, склады, квартирки кого из богатых. В стране пусть и полное равенство, а богатые люди есть.

По весне сорок второго мне, да еще полусотне ребят, восемнадцать стукнуло, думали, на "взросляк" переводить будут. Мне еще два года тянуть полагалось, а по военным временам никакой досрочки никому не светило. Однако, собрали нас в клубе лагерном, и кум объявил, что прерывает советская власть нашу отсидку и дает возможность судимость вообще снять. Короче, отправили всех воевать.

Уже потом, лет через десяток после Победы, слышал я истории, как таких вот пацанов с одними лопатами под танки германские бросали, как с одной винтовкой на троих в атаку посылали. Вранье это всё, кто и зачем такое придумывал — не знаю, да и знать таких людей не хочу. А нас определили в полевой лагерь, учиться. Вот там зона за сказку нам показалась. Пусть и кормить стали чуток получше, но к вечеру до коек едва добирались и падали, как убитые. Серьезно готовили, без дураков.

Комбат наш будущий, он тогда начальником этого лагеря был, частенько выходил с "дегтяревым" на полигон, где мы ползали, окапывались, бегали то в атаку, то обратно. Посмотрит-посмотрит, бывало, на нас, да как даст пару-тройку очередей над головами… Пули свистят, душа в пятки уходит, а комбат только посмеивается. Мол, вот на фронте посерьезнее будет, да и там я вам трусить и лениться не дам. Спасибо ему, хорошо выучил, я эту науку до сих пор помню.

Почти три месяца нас гоняли, как сидоровых коз. И вот что интересно, будь это на зоне, давно бы половина из собранных в "учебке" в бегах ушла или бунт учинила, а тут никто даже не пикнул. То ли понимали, что за свою жизнь драться учат, то ли просто народ у нас такой, что раз уж беда пришла, так для всех она, что для воров, что для фраеров, что для прочих граждан. А через три месяца перебросили наш батальон подо Ржев, там как раз наступление началось наше, пытался тогда генерал Жуков германскую оборону сломать. Говорят, если б не получилось, то и на юге нас поперли бы аж до самой Волги. А что? Там ведь степи кругом, зацепиться-то не за что… Но — получилось у Жукова, жаль только сам он там голову и сложил, говорят, отчаянный был генерал, ничего не боялся и того же от остальных требовал.

Все лето мы там провели, то в наступлении, то в обороне, когда германцы огрызались, но дело свое сделали. Пусть и народу потеряли… да вот хоть бы и из нашего лагеря. Пятьдесят человек призвали Родину защищать, все вместе со Ржева и начинали. Под Смоленском нас уже и двадцати не было, да и то если раненных считать.

Ну, да это война, кого убивают, кого бог милует. Меня как раз в тех боях и произвели в снайперы, заметил сперва взводный, потом ротный, что получается у меня с винтовочкой обращаться. Нас ведь сначала чем попроще вооружили, старыми мосинками, карабинами, да еще судаевскими автоматами, теми, что на коленке фэзэушники делали, под пистолетный патрон. Вот мне и досталась мосинка, наверное, еще дед мой с такой служил, но — вещь. И безотказная, и неприхотливая, а уж бой какой — сказка. Жаль, не дожила она до Победы. Разбило винтовочку уже в Румынии, миной накрыло, а я вот — целехонький.

Потом, с Западного фронта на Южный нас перебросили, после пополнения и отдыха, конечно, потом на Румынский, вот где мы с вами, гражданин начальник и познакомились, а уж заканчивал я войну в Белграде югославском. Тоже еще те оказались братья-славяне, почище иных германцев на своей же земле зверствовали. Ну, да это их дело, семейное, пускай хоть совсем друг дружку перережут. Нас они задевать всерьез боялись, так, иной раз постреляют издалека, подранят кого…

Из Белграда меня и демобилизовали, помню, везли нас по железке зачем-то по кругу, через Германию, Польшу, почти месяц в дороге провели, вечно на узловой в тупик вагоны загонят, пару дней простоим, все какие-то эшелоны с грузами сюда, в Россию, пропускали.

А дома меня никто не ждал, да и не было дома-то у меня. Поехал на Урал, там заводов много еще до войны было, думал, найду применение своим рукам. Но… Как обещали, судимость с нас всех сняли, да только метка-то в личном деле все равно осталась, как же без этого. На оборонные заводы лучше было не заходить, там проверяли крепко и всех ненадежных гнали взашей, потому как претендентов — очередь за воротами стояла. На "оборонке" и пайки получше, и зарплата повыше. А я тогда пристроился в часовую мастерскую. А что? Город большой, народ с заграницы себе часов всяких понавез много, а заграничные вещицы — они ж капризные, ломаются то и дело, да и чистить их надо, обихаживать. С тех времен меня Часовщиком-то прозвали, по профессии, стало быть.

Промаялся я там полгода. Заработков особых не было, заведующий строго следил, что б не подхалтуривали, на дому не поработаешь, за пришлыми присматривали ой как сильно. Одна отдушина, что с любимыми железками повозиться, да еще инструмент у нас был отличный, германский и австрийский, трофейный. Ну, присмотрел я себе за полгодика кассу кооператорскую, что бы, значит, с государством не связываться, под большую статью, если что, не попасть. А тут, как на грех, нашли меня старые знакомцы, из тех еще, довоенных, кто вместе со мной, но на "взросляк" загремел. Со взрослой зоны на фронт не брали, вот они полную катушку "от звонка до звонка" и отбыли. Встретились случайно, стали они клинья подбивать, на дело звать, а я вижу — нефартовое дело у них, засыпятся с полпинка. Отговорился кое-как, сделал им как бы откупной инструмент, ну, отмычки, фомки да прочую снасть.

Как в воду глядел тогда, повязали их на этом деле, да и меня отследили, таскали по следакам, опера пытали, но — отговорился, даже инструмент за свой не признал. Повезло, что их на горячем взяли, особо-то копать не стали. Чуть поутихло это дело, я за свое взялся. Не один, с напарником, как раз его Чехониным Володькой звали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});